— Слушай! Тебе в цирке нужно выступать, клоуном! У тебя сейчас вид был… вот как у лягушки, которую пацаны в воду зашвырнули! Руками-ногами машешь в разные стороны! А морда?! Морда-то — какая смешная была!

— Я рад… что тебе понравилось! Вот видишь… ты смеешься! А когда ты смеешься… ты еще красивее становишься! — хмуро бурчал Косов, плюхаясь в воде, держась руками на настил.

— Ой, да ладно тебе! Ну правда же — смешно! — продолжала девушка, — ладно… пошли вместе на вышку… спортсмен!

Когда они поднялись, она встала рядом с ним, и, не глядя на него, сказала:

— Вот… смотри! Встал, выпрямился, расслабился… Зафиксировал в памяти состояние тела! Смотришь перед собой, не надо смотреть вниз. Потом… вот так… поднял руки над головой, свел их прямыми… Можно наложить кисти одну на другую!

Косов повторял движение девушки, искоса поглядывая как она делает. А потом… потом — завис, уставившись на обтянутые мокрой тканью купальника груди.

«Гля-а… даже соски выступают! Ах какие груди! Не груди — перси! Так бы язычком по этим соскам!».

— Ты куда уставился? Я для кого все это показываю, Ваня?! Вот же… самец озабоченный!

А затем последовал сильный пинок ниже спины «озабоченного самца», заставивший его, дрыгаясь всем телом, лететь с вышки. Когда он, отфыркиваясь, вынырнул и подплыл к дощатой стенке, Кира — снова хохотала, согнувшись в поясе, взахлеб, тыкала в его сторону рукой, не в силах что-либо сказать.

— Ой, не могу! Аж слезы выступили! Вань! Ты специально это делаешь, что ли? Ну как у тебя это получается, а? — чуть отдышавшись, простонала девушка.

«Развлекаемся, мля! Потешно ей… А ведь со стороны, наверное, и правда — смешно наблюдать за ними!».

— Вылазь давай! Пошел снова на вышку. Ну — кому говорю, чего время тянуть? — командовала Кира.

— Сейчас… покурю сначала, — пробурчал Косов и выбравшись из воды, отошел к скамейке под вышкой, где были сложены его вещи.

— Вань… ты обиделся, что ли? — села рядом Кира, — ну… брось! Правда же — смешно получилось…

— Угу… вон тем зрителям… билетики нужно было продавать! — кивнул Косов на группу подростков, занимавшихся на соседней вышке.

— Да ладно! Не обижайся! — Кира придвинулась и приобняв его за плечи, положив голову ему на плечо, заглянула в глаза, — я не думала тебя обижать!

Потом… потом у него начало что-то получатся.

«Встал, выпрямился, глаза вообще можно закрыть… голову прямо. Запомнил положение тела. Руки… медленно поднял над головой. И чуть оттолкнулся… одними ступнями… от края настила!».

— Ну вот! Вот! Молодец! Ведь можешь же! Только зачем ты в последний момент ноги в коленях согнул? Не чисто вошел… Баллы снимут на зачете, — высказала замечание девушка, — так… ладно. Народ начал подтягиваться. Надо освобождать вышку. Пошли за яликом!

Пока машешь веслами — времени на «подумать» — полно!

«Вот зачем я всем этим сейчас занимаюсь? Уже давно сомнения точат — на кой хрен мне этот «Золотой значок»? Или… заняться больше нечем? А действительно — а чем заниматься? И Кира…».

Он по-прежнему гнал от себя мысли, что ему просто «по кайфу» быть с ней рядом, общаться… И уж тем более — гнал мысли о том, что вот если бы он… форсировал их отношения — отказала бы она ему или нет? Нет! Это — табу!

«Да и вообще… отношения с женщинами у него здесь… подходят к некоему финалу. Нет — Леночка и Рита… это до последнего дня. А вот с той же Фатьмой…».

За прошедшее время он ночевал у Фатьмы трижды. Чаще не выходило — у подруги был довольно дурацкий график работы, и «заваливаться» к ней в гости после ее рабочего дня — он не хотел. Уже был опыт… Женщина была уставшей, и морально вымотанной. Общение с постояльцами, и коллегами, судя по всему — было не простым. А приехать так… когда у нее был свободный день и будет свободной ночь — выходило нечасто!

И хотя ему были по-прежнему рады, и блюда хозяйки были как всегда — на высоте, а секс со знойной восточной красавицей — вообще феерия… Но… Чувствовал Иван некую отстраненность, которая появилась в их отношениях. Вроде бы все хорошо… А что-то — ушло, и похоже — навсегда.

В последний его приход, Косов поутру отдал Фатьме пять тысяч рублей:

— Не знаю, получится ли еще встретиться перед моим отъездом… Но — не хочу, чтобы ты испытывала какие-то трудности. По крайней мере — в первое время. Так что… Закончить ремонт тебе этого хватит. И даже еще немного…

Женщина прильнула к нему, жарко обняла, но ничего не сказала, и в глаза — не смотрела.

«Попрощались, значит…».

Было ли ему плохо? Вот тут Косов не мог сказать твердо. Что-то ушло… где-то внутри тянуло, как несильной зубной болью. Грустно…

«Да и ладно! Уходя — уходи, и не оборачивайся!».

«А вот с Лидой… С Лидой — все проще, и даже не так грустно. Хотя… все же — немного грустно. Хоть с собой нужно быть честным!».

Еще дважды она оставалась у него на ночь. В те нечастые дни, когда он приезжал в клуб — отоспаться, постираться. Да — просто поваляться с книжкой на топчане! В отношении Лиды было у Ивана некое… разочарование.

«Ну как так — вроде очень симпатичная женщина, с хорошей фигурой. Пусть и не настолько хорошей, как у Фатьмы, или у Ритки. Но — все-таки! А вот в этом деле… Без огонька какого-то. Нет, так-то — и нежная, и послушная… Минет вот — на высоте! Самой, похоже, нравится. Или просто — привычен? Да — хрен ее знает! Не Лиза, в общем! Или может она скучает по подруге? Ведь в то время, когда Рыжая была здесь — Лида была вполне весела? А сейчас… вот вата какая-то, вата! Мягкая, теплая, уютная… Но… Никакая, что ли?».

И таки да! Она сказала ему, что очень благодарна, что у нее все получилось, как она и хотела. Вот когда она это говорила, глаза ее светились! Было видно, что рада без притворства. Ну… пусть хоть так…

«Да и Тоня еще… добавила неприятных ощущений!».

Тоня пришла в его комнату попить чая. Была какой-то отстраненной, даже взъерошенной! И как всегда — в трико! Косов сидел на топчане, чистил свои белые парусиновые туфли. Разговор? Разговор — ни о чем. Так — как дела, какие новости…

— Иван! Все-таки… хорошо, что ты уезжаешь! — как вырвалось у Тони давно сдерживаемое.

Он